Врач сделал себе операцию аппендицит

30 апреля 1961 года во время шестой советской экспедиции в Антарктиде произошло настоящее чудо: молодой хирург Леонид Рогозов сам себе удалил аппендикс. Этот случай вошёл в историю не только советской медицины, но и стал всемирно известной сенсацией. А хирург, который лишь по воле случая оказался в Антарктиде, до сих пор остаётся единственным врачом в мире, который смог успешно провести операцию самому себе в полярных условиях.

Он родился в Забайкальском крае в 1934 году в семье шофёра и доярки. Со временем родители с четырьмя детьми перебрались в Красноярск, где маленький Леонид пошёл в школу. Размеренную жизнь простой советской семьи разрушила Великая Отечественная война — отец Рогозова погиб на фронте. Будущий знаменитый хирург после семи классов образования вынужден был бросить школу и пойти учиться на горного мастера, но, как только мирная жизнь наладилась, он закончил учёбу и пошёл в армию.

После службы в 1953 году Рогозов поступил в Ленинградский педиатрический медицинский институт. Он хорошо учился, получил диплом врача и сразу же поступил в ординатуру. Но у руководства института были на него другие планы: ему объявили, что его прикрепляют к советской арктической экспедиции, которая отбывает в ноябре 1960 года. У Рогозова не было выбора. Тогда он ещё вряд ли представлял, что уже через полгода станет известным на весь мир хирургом. Ему было 26 лет.

Помощь не придёт

30 апреля температура у Рогозова стала уже очень высокой. Появилась постоянная рвота, которая не приносила никакого облегчения. Он терял оставшиеся силы.

«Возможность оказания своевременной медицинской помощи из Мирного, находящегося примерно в 3000 км от станции Новолазаревской, была исключена. Расположенные ближе иностранные станции самолётов не имели, к тому же полёты были невозможны из-за бушевавшей пурги. К вечеру 30 апреля общее состояние ещё более ухудшилось, признаки гнойного воспаления червеобразного отростка стали угрожающими. Только немедленная операция могла спасти жизнь. Оставалась единственная возможность — попытаться оперировать себя самому«.

Так описал ситуацию сам Рогозов в своём рассказе «Операция на себе» для бюллетеня Советской антарктической экспедиции. Копию рассказа Лайфу предоставили в Арктическом и антарктическом научно-исследовательском институте.

Рогозов объявил о своём решении всем членам экспедиции, и им пришлось согласиться — выбора особо не было. Пока все убирали помещение, хирург разработал план операции. Необходимые инструменты хранились на улице, где было за –30 — это облегчило их стерилизацию. Аэрологи Кабот и Пыжов взяли подготовку скальпелей и зажимов на себя. Они же заранее приготовили стерильный раствор новокаина для наркоза — разумеется, местного.

Было очевидно, что хирургу должен был кто-то ассистировать. Среди 10 оставшихся участников экспедиции не было ни врача, ни хотя бы медсестры или санитара. Выбирать пришлось среди обычных полярников. Помогать Леониду Рогозову вызвались метеоролог Александр Артемьев и механик-водитель Зиновий Теплинский.

Врач решил, что Артемьев будет фактически за реанимационную медсестру: ему нужно было держать ранорасширяющие крючки, чтобы Рогозову было легче добраться до аппендикса. Теплинскому же полагалось держать зеркало перед Рогозовым, чтобы врач хоть как-то смог увидеть операционное поле.

Ещё одна проблема, которую нужно было решить хирургу-пациенту, — как прилечь или присесть так, чтобы удобно было ковыряться в собственном животе. Рогозов остановился на таком варианте: он будет в полусидячем положении с полуоборотом влево и приподнятыми ногами под углом 30 градусов. Даже для здорового человека это положение не самое удобное, а для хирурга, который будет оперировать сам себя, тем более.

«Я пал духом…»

И вот 30 апреля 1961 года ровно в 22:00 по московскому времени операция началась. Ассистенты Рогозова облачились в белые халаты, надели перчатки и подвинули стол с инструментами прямо к кровати, где лежал пациент. Сам врач был во всём белом, но перчатки надевать не стал, чтобы было проще нащупать аппендикс. Сразу же приступили к обезболиванию — Рогозов вколол в свой живот новокаин. В 22:15 хирург взял в руки скальпель.

Рогозов сделал разрез длиной примерно 10–12 см — стандартный для аппендэктомии (удаления аппендикса). Врач расширил отверстие и принялся искать несчастный отросток. Зеркало особо в этом не помогало — приходилось прощупывать собственные внутренности, приподнимая голову. Он цеплял другие, здоровые органы и прекрасно понимал, что одно неловкое движение — и оперировать придётся не только аппендикс. Через полчаса после начала операции Рогозов почувствовал сильную слабость и головокружение. Но отступать было уже некуда.

Он стал делать перерывы по 20 секунд, чтобы хоть как-то прийти в себя. Его ассистенты в этот момент, очевидно, пребывали в состоянии аффекта: как потом вспоминал сам Рогозов, лица его помощников были белее, чем халаты, которые были на них надеты.

И вот врач нащупал сильно увеличенный аппендикс. Он попросил ассистента подвинуть зеркало — отросток был не просто большого размера, но ещё и с прободным отверстием (по сути, с дыркой) 2 на 2 см. Если бы с операцией затянули хотя бы на несколько часов, Рогозов просто умер бы от перитонита (воспаления брюшины) и внутреннего кровотечения.

«На самой тяжёлой стадии удаления аппендикса я пал духом: моё сердце замерло и заметно сбавило ход, а руки стали как резина. Что ж, подумал я, это кончится плохо. А ведь всё, что оставалось, — это, собственно, удалить аппендикс! Но затем я осознал, что, вообще-то, я уже спасён!» — писал в своём дневнике Леонид Рогозов.

Чёткими хладнокровными движениями молодой хирург отрезал собственный аппендикс, ввёл прямо в брюшную полость антибиотик и наглухо зашил рану. Ассистенты вкололи ему снотворное и сами рухнули без сил. Операция закончилась ровно в 00:00 часов 1 мая.

Жизнь после операции

«Хорошо держали себя во время операции помощники, проявив большую выдержку и находчивость. Особенно трудно было Артемьеву, который ассистировал, стоя на коленях. После операции за мной был организован хороший уход, и через две недели я смог приступить к исполнению своих обязанностей, а через месяц — даже выполнять тяжёлую работу».

Вот так сдержанно описал окончание операции сам Рогозов в арктическом бюллетене.

Через неделю после чудесного спасения врача он сам себе снял швы. Слава о советском хирурге-герое прогремела по всему миру — о нём писали во всех газетах. Тут ещё сказалось повышенное внимание к полярникам в то время — отправиться в экспедицию в Антарктиду тогда было почти то же самое, что слетать в космос.

Кстати, интересная деталь: с ещё одним героем апреля 1961 года, космонавтом Юрием Гагариным, Рогозов родился в один год и месяц — в марте 1934 года. И самые выдающиеся их подвиги пришлись тоже на одно время. В некоторых СМИ и блогах упоминается, что Рогозов и Гагарин были знакомы лично и даже общались. Но это, конечно, маловероятно: области их интересов были слишком далеки друг от друга.

Несмотря на то что Леонид Рогозов стал несомненным гением в области медицины, особых почестей от государства он не получил. Никакой экстренной эвакуации — Рогозов вместе с другими участниками экспедиции продолжал работать на Новолазаревской ещё чуть больше года. Ему на подмогу даже не прислали ещё одного врача или хотя бы медсестру. В конце концов, после такой операции его здоровье всё ещё оставалось под угрозой — никто об этом не думал.

В 1962 году врач вернулся в Ленинград. Ему дали квартиру, наградили орденом Трудового Красного Знамени и выдали значок Почётного полярника. Хирургу-звезде предлагали отправиться на север снова, но он отказался. Ему не нравилось, что в экспедиции нужно заниматься всем, чем угодно (строить, красить, мыть, таскать), только не врачебным делом. А он очень боялся потерять квалификацию.

Рогозов прожил достаточно скромную и, к сожалению, не очень долгую жизнь. Он работал хирургом в нескольких ленинградских больницах, а с 1986 года до конца жизни заведовал хирургическим отделением туберкулёза НИИ физиопульмонологии. Не самая высокая позиция для врача, известного на весь мир.

В конце 90-х Рогозову поставили страшный диагноз: рак лёгкого. На тот момент он уже был одинок — его жена за несколько лет до этого бросила его и уехала в Чехию с двумя детьми. По рассказам членов семьи, у Рогозова были проблемы с алкоголем.

Великий советский хирург Леонид Рогозов умер в 2000-м на 67-м году жизни после операции по удалению опухоли. Похоронили его без особых почестей на скромном кладбище в Санкт-Петербурге.

Космонавт, Герой Советского Союза Герман Титов в своей книге «Голубая моя планета» посвятил Рогозову такие строки: «В нашей стране сама жизнь — это подвиг». Пожалуй, наиболее символичное воспоминание о Рогозове осталось в песне, которую ему посвятил Владимир Высоцкий.

Леони́д Ива́нович Ро́гозов (1934—2000) — врач-хирург, участник 6-й Советской антарктической экспедиции, в 1961 году сделавший сам себе операцию по поводу острого аппендицита.

В 1959 году Леонид Рогозов окончил институт и сразу же был зачислен в клиническую ординатуру по хирургии. Однако обучение в ординатуре было на время прервано в связи с тем, что 5 ноября 1960 года Леонид отбыл на дизель-электроходе «Обь» в Антарктиду в качестве врача 6-й Советской Антарктической экспедиции. В Антарктиде, куда судно прибыло в декабре, Леонид Рогозов, помимо своей основной должности, исполнял обязанности метеоролога и даже водителя. После девяти недель подготовительных работ, 18 февраля 1961 года, в оазисе Ширмахера была открыта новая советская антарктическая станция — Новолазаревская. Во время первой зимовки на ней произошло событие, сделавшее 27-летнего хирурга известным на весь мир.29 апреля 1961 года Леонид обнаружил у себя тревожные симптомы: слабость, тошноту, повышенную температуру тела и боли в правой подвздошной области. Будучи единственным врачом в экспедиции, состоявшей из 13 человек, Леонид сам поставил себе диагноз: острый аппендицит. Консервативная тактика лечения (покой, голод, местный холод и антибиотики) успеха не имела. На следующий день температура поднялась ещё выше. Ни на одной из ближайших антарктических станций не было самолёта, кроме того, плохие погодные условия всё равно не позволили бы выполнить полёт на Новолазаревскую, находящуюся в 80 км от берега. Для того, чтобы спасти жизнь заболевшего полярника, необходима была срочная операция на месте. И единственным выходом в сложившейся ситуации было делать операцию самому себе.

Выполнять операцию ночью 30 апреля 1961 года хирургу помогали метеоролог Александр Артемьев, подававший инструменты, и инженер-механик Зиновий Теплинский, державший у живота небольшое круглое зеркало и направлявший свет от настольной лампы. Начальник станции Владислав Гербович дежурил на случай, если кому-то из ассистентов, никогда не имевших отношения к медицине, станет плохо. В лежачем положении, с полунаклоном на левый бок, врач произвёл местную анестезию раствором новокаина, после чего сделал при помощи скальпеля 12-сантиметровый разрез в правой подвздошной области. Временами смотря в зеркало, временами на ощупь (без перчаток), он удалил воспалённый аппендикс и ввёл антибиотик в брюшную полость. Спустя 30—40 минут от начала операции развилась выраженная общая слабость, появилось головокружение, из-за чего приходилось делать короткие паузы для отдыха. Тем не менее, к полуночи операция, длившаяся 1 час 45 минут, была завершена. Через пять дней температура нормализовалась, ещё через два дня были сняты швы.

Я не позволял себе думать ни о чём, кроме дела… В случае, если бы я потерял сознание, Саша Артемьев сделал бы мне инъекцию — я дал ему шприц и показал, как это делается… Мои бедные ассистенты! В последнюю минуту я посмотрел на них: они стояли в белых халатах и сами были белее белого. Я тоже был испуган. Но затем я взял иглу с новокаином и сделал себе первую инъекцию. Каким-то образом я автоматически переключился в режим оперирования, и с этого момента я не замечал ничего иного.

Добраться до аппендикса было непросто, даже с помощью зеркала. Делать это приходилось в основном на ощупь. Внезапно в моей голове вспыхнуло: «Я наношу себе всё больше ран и не замечаю их…» Я становлюсь слабее и слабее, моё сердце начинает сбоить. Каждые четыре-пять минут я останавливаюсь отдохнуть на 20—25 секунд. Наконец, вот он, проклятый аппендикс!.. На самой тяжёлой стадии удаления аппендикса я пал духом: моё сердце замерло и заметно сбавило ход, а руки стали как резина. Что ж, подумал я, это кончится плохо. А ведь всё, что оставалось, — это собственно удалить аппендикс! Но затем я осознал, что вообще-то я уже спасён!

Абдоминальная (брюшная) самохирургия крайне редка. Несколько громких случаев нашли своё отражение в медицинской литературе.

15 февраля 1921 года д-р Эван О’Нил Кейн провёл самохирургию аппендицита в попытке доказать эффективность местной анестезии без наркоза для таких операций и лучше понять её с точки зрения пациента. Считается, что он был первым хирургом, который сделал это. Однако доктор Винер ранее выполнял аппэндектомию (на других) с местной анестезией. В 1932 году Кейн выполнил ещё более рискованную самооперацию по лечению паховой грыжи в возрасте 70 лет.

30 апреля 1961 года советский хирург Леонид Рогозов удалил себе воспалённый аппендикс на научно-исследовательской станции Новолазаревская в Антарктиде, так как он был единственным врачом из персонала. Операция длилась один час и 45 минут. Рогозов позже описал это событие в «Информационном бюллетене Советской Антарктической экспедиции».

В докладе Калина 1979 года сообщено о психически больном мужчине, который произвёл самокастрацию. Студент через некоторое время после самокастрации пытался снизить активность своих надпочечников с введением бычьего сывороточного альбумина, лютеинизирующего гормона — рилизинг-гормона и адъюванта Фрейнда. При этом произошёл абсцесс в месте инъекции, пациент прибег к его самохирургии.

В 2000 году мексиканка Инес Рамирес была вынуждена прибегнуть к самостоятельной операции — кесареву сечению — из-за отсутствия поблизости медицинской помощи. Она выпила три маленьких стакана ликёра и, используя кухонный нож, с третьей попытки сделала разрез на животе, рассекла матку в продольном направлении и вытащила из неё мальчика. И мать, и ребёнок остались живы.